Негативные события, произошедшие с человеком, тяжелым осадком выпадают в глубины памяти. Выгрести, вымести их оттуда не получается, необходимо действовать иначе. Можно методично, год за годом, подмешивать в эти воспоминания ложь, разбавляя грубую суспензию жидкостью до полного рассредоточения твердого вещества по всей памяти. Нет, оно так окончательно и не растворится, оно будет присутствовать в голове, окрашивая всю память в неприятно грязно-серый цвет. Уже станет неясно, что тревожит, пропадут конкретные образы, но напряжение не пройдет, мозг только повесит занавес, колыхнув который, вновь почувствуешь тревогу, вылезающую из подсознания.

А можно разом встроить бетонную стену вокруг этих событий, запечатленных в голове, а стену окрасить в цвет общего фона. Вуаля! Тут уже и цирк с клоунами приехал, и мальчик бегает с шариком, а стена даже внимания к себе не привлекает. Воспоминания покинули нашу арену, до новых встреч! А они обязательно будут.

Не сумевшие заблокировать воспоминания предложенными способами или просто загнавшие их в глубины памяти общим скопом теперь мучаются от ночных кошмаров, от тяжелого осознания гнетущей действительности и далее по списку. Для излечения порой требуется полное переосмысление – только тогда наступает отдаленное подобие катарсиса.

Зимой 2006 года израильский кинорежиссер Ари Фольман встретил своего старого друга, который более 20 лет назад тоже участвовал в Ливанской кампании. Друга Фольмана мучили ночные кошмары – его постоянно преследовали 26 собак, каждую из которых он помнил до мельчайших подробностей, они хотели его смерти. Откуда он знал, что собак именно 26? Во время войны, еще юношей, он каждую из этих собак убил, чтобы они не выдавали лаем приближение солдат армии Израиля, и это стало его тяжким бременем, которое он нес до сих пор. Но он захотел излечиться совсем невероятным способом – чтобы Фольман снял фильм, который явит собой исцеление, через переосмысление, через исповедь. Нестандартный вид терапии. Вот только сам Фольман совершенно ничего не помнил о войне, он «потерял память». Он пообещал другу что-нибудь придумать, чтобы помочь. Как оказалось, он помогал не только другу но и себе. В вечер встречи у Фольмана была галлюцинация о войне – он лежит в ночных водах разбомбленного Бейрута, в небо вздымаются сигнальные ракеты, а рядом с ним плывут еще два товарища… Это пронзительное видение подкрепленное душещипательной музыкой проходит через весь фильм, герой постоянно возвращается к нему и не может до конца понять – реально ли оно было или это выдумки его подсознания, что-то старающегося спрятать за этим.

По совету друга-терапевта Фольман начинает собирать осколки своих воспоминаний о войне, попутно стараясь их осмыслить, прибегая к помощи бывших товарищей-сослуживцев. Он слышит о разных ужасах войны, словно переживая их заново часто спрашивает собеседника – «и я тоже там был с тобой?». В оригинале за кадром звучат голоса реальных сослуживцев Фольмана на иврите. Исключение составляет лишь пара человек. Эти голоса звучат не как озвучка ленты, а скорее как интервью, взятое для создания картины, а под них нарисована уже и сама анимация. Все голоса несколько поникшие, серые, смиренно рассказывающие о событиях, за исключением одного репортера. Он говорит так, словно до сих пор не в силах был смириться с устроенной резней, оно и понятно. Голос самого Фольмана часто растерян и неопределен.

Для своего документально-биографического повествования Фольман-режиссер избрал необычную форму. Как правильно заметил рецензент Афиши Роман Волобуев: «Фольман соединил документалистику, в идеале подразумевающую реконструкцию реальности, и мультипликацию, дающую максимальную возможность реальностью пренебречь». Режиссер разбавил реконструкцию своих воспоминаний зарисовками, порой психоделическими, порой отдающими юмором, но все они, так или иначе, приходятся совершенно к месту, дополняя общую картину. Без них в фильме бы чего-то явно недоставало. Если вспомнить замечательный фильм Френсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня!», то главный герой там постепенно из реального мира погружается в мир совершенно далекий от действительности и другую реальность уже создает сама война, пока к концу мы не подбираемся к апогею в лице Марлона Брандо. Но если в культовом фильме о вьетнамской войне эта оторванность от действительности незримо и еле ощутимо парит в воздухе, постепенно нарастая, то в картине «Вальс с Баширом» погружение в эту подпорченную войной реальность похоже на затяжной прыжок в воду, а абсурдность происходящего ощущается всеми порами кожи.

Объектом критики фильма является её военно-политическая составляющая. Якобы Фольман снял ответственность за бойню в лагерях беженцев с израильских войск и однобоко показал проблему. Вот только фильм не конкретно о самой Ливанской войне. Об этом же говорил и Фольман в интервью телеканалу Euronews – если бы он хотел снять фильм о войне, стремящийся к объективности, он бы показал Ливанскую войну с разных точек зрения. С точки зрения израильтян, палестинцев и ливанских христиан-фалангистов, а не только исключительно с точки зрения солдата армии Израиля. Фольман говорил о том, что он хотел привлечь внимание в целом к такой проблеме, как война, в той форме, в которой его самовыражение не будет иметь границ. Привлечь формой и породить в голове зрителя мысль «я не хотел бы в этом участвовать», в противовес американским фильмам о доблести военнослужащих, которые порождают патриотические чувства. Нет доблести, нет отваги, нет никакой романтики на поле брани. Эта бойня бессмысленна и она только уносит жизни неповинных людей. Это фильм – попытка исцеления через переосмысление произошедших событий, заведомое исцеление тех, кто еще с этим не столкнулся. Кодирование от войны и ура-патриотических чувств. Форма картины – это венец её агитационной составляющей. Фольман сделал правильную ставку – привлекает в первую очередь графика, а стоит только привлечь внимание зрителя и постараться его удержать, то можно вкладывать в его голову разнообразнейшие идеи, что Ари и делает, снабдив свое творение немалым количеством диалогов и рассуждений. Трудно сказать, насколько сильно его первоначальная идея о чуждости войны действует на человеческое подсознание, но от фильма не хочется отвлекаться ни на секунду из-за тех самых рассуждений, дающих пищу для размышлений и визуальной красоты картины.

Режиссер анимации Йони Гудман специально для этой картины разработал уникальный визуальный стиль, сочетающий в себе классическую, flash- и 3D-анимацию. Она создает необычайную атмосферу, в которой галлюцинации героев органично дополняют общую картину. Ситуация аналогичная фильму «Помутнение» Ричарда Линклейтера по одноименному роману Филипа Дика. В чем-то эти стили даже похожи, на первый взгляд — сильно похожи. Но последний создан методом ротоскопирования и множество деталей отличает стили этих двух фильмов, хотя они направлены, отчасти, на достижение одинаковых целей. Необычная графика «Вальса с Баширом» притягивает при каждом просмотре, есть в ней оригинальность, своеобразная красота, авторский стиль, которые подкупают зрительный нерв, а вместе с ним и мозг. Визуальный ряд дополняет потрясающая музыка немецкого композитора-минималиста Макса Рихтера, не родственника, без музыки которого нельзя было бы представить щемящих сердце драматичных моментов фильма. Его произведения, пользуясь устоявшейся фразой, говорят без слов, давят на чувства на пару с картинкой. Но помимо творений Рихтера в фильме присутствует и несколько других композиций: OMD — "Enola Gay", PiL — "This is Not a Love Song", написанная специально для картины "Good Morning Lebanon" Navadei Haucaf и "I Bombed Korea" перепетая, как "I Bombed Beirut".

Фильм много номинировался, набрал разнообразных призов на кинофестивалях и даже стал первой мультипликационной лентой, номинированной на Оскар, как лучший фильм на иностранном языке, но, к сожалению, проиграл. Но «Вальс с Баширом» совершенно не оставляет равнодушным. Я думаю, каждый найдет в нем то, за что его можно полюбить, потому что есть еще на свете люди, создающие шедевры. Но нужно быть готовым, что под мультипликационной внешностью скрывается серьезный фильм, который приглашает зрителей поразмышлять вместе с героем фильма и по совместительству его создателем Ари Фольманом. Он не требует знания политики и причин ближневосточных конфликтов, но он не потерпит, если вы будете невнимательны к нему, делая скидку на форму повествования.

Послесловие. Я совершенно не упомянул о недостатках этой картины, потому что мне не хочется о них говорить. Они не так существенны на общем фоне, быть может, кто-то их вообще не заметит. И добавлю под конец, что теперь, когда я узнал об экранизации романа Лема «Футурологический конгресс» Ари Фольманом совместно с Йони Гудманом, я уверен, что это мультипликационная лента в надежных руках и стоит ожидать как минимум уникальный проект, выполненный в интересной форме, которая, скорее всего, будет отчасти взята из «Вальса с Баширом».